В этом городе нет больше слёз,

В этом городе жизнь холодна.

В этом климаксе белых берез

Жизнь твоя никому не нужна.



В этом северном ветре столиц

Тени тех, кто без срока, без сна

Бродят по тротуарам босые без лиц,

Черной птицей летят из окна.



Чем дышать – здесь никто не поймет.

Здесь чухонское лето - зима.

Тут ворона жар-птицей при жизни слывёт.

И собаками площадь полна.



Здесь трамваи ломают друг другу рога,

Под землею хрипит черный кот.

Рыба здесь тише мыши в сетях четверга

И у крысы мало забот.



Это твоя родина, сынок…

Это твоя родина, сынок…

Это твоя родина, сынок…



Здесь октябрь когда-то смещен ноябрем

Императорам римским не в честь.

А пасхальный поклон подменён кумачом.

Что тут скажешь: так было, так есть.



И не верь в оптимизм этих бешенных стай,

Что клюют здесь. Вас уже нет.

Воронья не корми, разменяв вой на лай.


И это хороший ответ.



Неужели болезни не учат тела?

Отчего память так коротка?

И зачем все мосты догорают дотла?

Да и плавать кишка тонка.



Или чарка в парадной всем застит глаза?



Или совесть искрит в забытье?

Только станут стрелять – и тогда тормоза

Ни к чему в этой галиматье.



Это твоя родина, сынок…

Это твоя родина, сынок…

Это твоя родина, сынок…



Мы живем не спеша и не чувствуем связь

Между мыслью и кулаком.

Мы бредем вдоль Невы, ничего не боясь,

По осколкам травы босиком.



Нам не ставят капканы, не ставят засад,

Но это только пока.

То что каждый хранит свой единственный шанс:

Сдохнуть от сквозняка.



Это твоя родина, сынок…

Это твоя родина, сынок…

Это твоя родина, сынок…